Одна из жительниц сообщила, что у нее украли сразу сорок кошек. Я подивился, зачем в деревне такое хозяйство, но тут же решил, что не мое это дело. Быть может, пара котов и могли уйти от владелицы, но чтобы сразу четыре десятка кошачьих сорвались с насиженного места — слабо вериться в случайность этого события. Дама настаивала на том, что котов именно украли, так как сами бы они ни за что не покинули ее уютный дом на окраине деревни. Я подумал, нет ли у этого дома куриных лап, но отмечать этого предположения не стал, а только поставил точку карандашом над словом «уютный». Никто из обитателей деревень больше не упомянул о пропаже пушистых питомцев. Потому я поставил знак вопроса напротив слова «коты».

Храмы поблизости Лукоморья работали исправно. Жрецы сообщали, что подозрительных смертей в деревнях не наблюдалось. Все в пределах привычных норм: повешенный на сухой иве пьяница, угоревшие хмельные мужики в бане, погибший от удара молнии пастух, попытка утопления юной невесты старосты. «Вторая попытка оказалась успешной», — прочел я и потер глаза, оторопев от формулировки.

— С ума сойти, — покачал я головой.

При этом совершенно без причин в лес уходили люди. Они не брали с собой ни корзин, ни ведер. Не запасались провизией. Просто выходили из домов и обратно не возвращались. Одного мужика удалось изловить у самой кромки леса. Он отчаянно отбивался от приятелей, которые пытались его скрутить. Одному вышиб зуб, другому едва не откусил ухо, но не сдавался до тех пор, пока третий друг заботливо не огрел его обухом топора по затылку. После этого упрямый ходок потерял спесь и завыл блаженно, призывая на головы бывших товарищей проклятья. И в этих завываниях свидетели разобрали следующие слова и их сочетания «нужда, надобно идти, долг отдать владыке».

Мужика того отпоили водкой и увели в баню. Там-то как раз приятели и угорели, а спасенный повесился на иве.

Я вновь осмотрел список погибших, убеждаясь, что именно эти свидетельства о смерти видел за пару минут до ознакомления с данным документом.

Особым случаем отметили жители самой крайней деревеньки испорченные колодцы, в который вода стала неожиданно затхлой. И все бы ничего. Да только колодцев этих было больше дюжины.

Несколько девиц сбежали со свадеб и странным образом оказалось, что направились они в лес. Прямо как были в белых платьях и венчальных венках. Одна из них была на сносях и, по словам соседей, очень хотела стать замужней до того, как дитя появится на свет. Ее потом нашли, в соседней деревне и с другим женихом, который и был отцом ребенка. Но записка об этом инциденте была вложена отдельно и в общий документ не вошла.

Пожар на старой мельнице всем показался дурным предзнаменованием. Хотя рядом со строением видели жену мельника, которая очень уважала трубку и курила ее повсеместно. Она в тот день потрясала кулаками и обещала, что ее муж поплатится за то, что решил гульнуть с заезжей художницей. Художница, к слову, рисовала с натуры только местные пейзажи. Несколько снимков ее мазни прилагались к документам. Я не нашел на фото ничего особо привлекательного и отложил их в сторону.

Пропавшие последними дети были выделены особо. Описание их было сухим: невысокие, светлые, стриженные коротко после эпидемии вшей, худые, после эпидемии тифа, не слишком говорливые после битья пьяным батей, который, и это выделялось особо, не болел тифом и не страдал от вшей. Дети ушли на ночь глядя из дома, не взяв с собой ни еды не одежды. У кромки леса их видел хмельной рыбак, но звать не стал, так как решил, что детвора решила спрятаться от своего родителя, как случалось прежде.

В стопке документов нашелся запрос на покупку учебников британского языка, несколько скрипок и виолончель. Нахмурился и проверил адрес доставки. Мне показалось странным, что в глухих местах кому-то понадобились такие редкие инструменты. Да и учебники могли быть нужны лишь при наличии преподавателя. Неужели кто-то решился отправиться в это место учительствовать?

Я задумался ненадолго и вбил в поисковик название деревни, в которую был оформлен заказ. Тут же выскочило несколько упоминаний, одно из которых привлекло мое внимание.

«Передвижники поднимут село.»

Я открыл вкладку и прочел: «Молодые и прогрессивные выпускники университетов империи отправились в деревни Лукоморья, чтобы просвещать население. Около полусотни молодых специалистов благородного происхождения решили нести свет в массы простолюдинов.»

Далее следовали фотографии парней и девушек в форме выпускников с дипломами в руках. Их фамилии не относились к богатым семьям, имеющим влияние в империи. Мне хватило пары минут, чтобы понять, что молодежь была из обнищавших родов. Скорее всего, с помощью отработки в провинции эти вчерашние студенты компенсировали обучение в престижных заведениях. Я нашел снимок учительницы музыки с изящной скрипкой, которую та держала на плече.

— Полсотни новых жителей, — пробормотал я и сравнил количество умерших и прибывших в указанных деревеньках, добавив к последним рожденных за этот год детей.

Странно, что цифры совпали. Я вновь проверил записи в копиях храмовых книгах и убедился, что не ошибся. Прироста населения рядом с Лукоморьем не наблюдалось. Словно кто-то сверху регулировал численность жителей.

— Передвижники что-то сдвинули, — я нахмурился и потер переносицу.

Я сделал снимки всех значимых документов и скинул их в давешний чат. Также отправил ссылку на статью. После чего убрал все документы в папку и сдвинул в сторону.

В конверте без обратного адреса я нашел несколько флешек, фотографий и пару расписок. Не сразу понял, что выслать все это мне могла только Тоня. Странно, что она решилась на такой отчаянный шаг. Сверток ведь вполне могли стащить по дороге.

Хотя печать гласила, что посылка была с важными документами и отправлена курьерской службой. Наверно Тоня доверяла этой фирме и не могла передать мне материалы иным способом.

Я не решился вставить в ноутбук даже одну из флешек, чтобы проверить ее содержимое. Вдруг подумал, что на устройстве вполне могла быть установлена шпионская программа. И у меня не было уверенности в том, что кто-то посторонний не увидит переданные мне Тоней материалы. Впервые подумал о том, могу ли доверять брату. Серова захотела получить доступ к моему блогу как раз в то время, как я съехал из Морозовского дома. Может это было совпадением, да только я не особенно в них верил.

Семейные драмы

«Ну что? Когда выдвигаемся»?

Сообщение от Пожарского высветилось в чате, оживив беседку.

«Надо как можно быстрее», — тут же прилетел ответ от Алины. А следом от нее пришло ещё одно сообщение:

«Есть информация, что у Воронцовых скоро будет семейный совет. Они будут обсуждать, стоит ли ждать решения Синода или ехать сейчас».

«Да ладно? Откуда»? — тут же среагировала Марья.

«У меня свои источники», — уклончиво ответила Шереметьева.

Я отложил телефон и вздохнул: писать в беседе ничего не хотелось. Как и лезть в Лукоморье не подготовившись. Во мне до сих пор были живы в памяти воспоминания о избе со старухой, и лешим, который нас спас. Но тогда за нас попросили домовой Прохор и опивень. А сейчас…

Сейчас мы можем не вернуться. Но рассказать про это я не мог. Потому что тогда бы всплыла информация и о монахах, и о предателе среди ведьмаков. А Шуйский смыл с семьи клеймо позора.

Странный звук раздался совершенно внезапно. Я даже не сразу понял, что это звонит стационарный аппарат. Подошел к столу, снял с рычагов трубку.

— Княжич, извините за беспокойство. На ваш этаж поднимается князь Морозов. Я решил вас предупредить…

— Благодарю, — ответил я.

Кто бы сомневался, что брат надумает поговорить со мной после моего заявления.

Я положил трубку на рычаги, сгреб пакет, который выслала мне Тоня, оставив конверт со сканами ее документов, и, недолго думая. сунул флешки на кухонный ящик. Отошел подальше и убедился, что заметить схрон совершенно невозможно.

В дверь довольно громко постучали. Я неспешно подошел к порогу и открыл створку. Посмотрел на стоявшего на площадке перед входом братца. Выглядел Морозов неплохо, если не считать небольшой ссадины на скуле. Видимо, его подлечили, раз не было синяка на половину лица. Одет князь был не по ведьмовски. И это должно было меня успокоить. На нем был строгий черный костюм, который делал его похожим на гробовщика из моего прежнего мира.

Брат смерил меня хмурым взглядом и внезапно спросил:

— Могу ли я войти?

Отойдя в сторону, я махнул рукой в приглашающем